Е.Д. В основе каллиграфии прежде всего лежит письмо. Как только люди — пещерные жители — стали что-то калякать на стенах своих пещер… Вот можно сказать что оттуда берёт корни и каллиграфия! Потому что это прежде всего, некая информационная и сакральная функция. Я очень люблю эти древние рисунки, наскальные изображения, потому что в них и сокрыта эта функция.

Е.Д. Назовем это протокаллиграфией. Но я предпочитаю употреблять слово "письмо". Я занимаюсь прежде всего письмом. Каллиграфия — это уже, как бы сейчас сказали, оценочный уровень. Потому что оно происходит от греческого слова Каллос — это красота, а Графос — это графика… καλλιγραφία — «красивый почерк».

Но есть путаница в том, что и китайское письмо называют каллиграфии, а это не корректно! По-китайски написание иероглифов звучит как Шу-фа… Шу — это письмо, а Фа — это по-правилам. Возможно, я могу ошибиться, но в целом эти два слова по-китайски означают — письмо по-правилам! И все великолепные китайские иероглифы — они прежде всего написаны правильно, там нет ни слова о красоте… У них вообще это слово употребляется очень осторожно. Собственно, туда же можно отнести и арабскую, и прежде всего еврейскую — откуда это всё и пришло — все они пишут прежде всего по-правилам! А европейское письмо — это действительно каллиграфия в буквальном смысле, то есть красивое письмо!

Я по второму гражданству израильтянин и очень хорошо осведомлён о том, что такое каллиграфия, когда речь идет о переписывании священного текста Библии. Это совершенно иное письмо, никакой собственной инициативы. Есть образцы, которым ты должен следовать, и чем точнее ты следуешь, тем ты лучший специалист.

Е.Д. Эта специальность называется "сойфер". Сейфер - это книга, а сойфер — это человек, который делает книгу. Буквально это переводится так. До сих пор очень распространена, ну не очень, но существует профессия ручного переписывания Торы, то есть по-нашему Ветхого Завета — ветхозаветных текстов, еврейских текстов — еврейским квадратным письмом по-правилам… Это священный ритуал, это всё происходит прежде всего на пергаменте, то есть на специально выделанных шкурах новорождённых козлят или ягнят. А самый лучший пергамен изготавливают из шкуры вынутого из чрева матери, не рождённого… Она самая тонкая… Правильным должно быть перо, правильными должны быть чернила и даже одежда с обувью, в которых он находиться во время работы, должны быть правильными… На иврите — кошерными!

Но если говорить о той каллиграфии, которая как я понимаю, вас интересует, просто красивое письмо — это письмо основанное на старом письме, но тем не менее современное, импровизационное. Это совсем другое, это один из видов графического современного дизайна, которым собственно я и занимаюсь. Вернее сейчас уже практически не занимаюсь. Практически я стал преподавателем каллиграфии, с тех пор как открыл свою школу 15 лет назад. И здесь, конечно, совсем другие правила и законы, хотя каллиграф должен очень хорошо знать историю и теорию: каким образом готовится бумага, какой тушью писать, какие перья и так далее.

Е.Д. Это совсем другое, прямо совсем! Хотя тоже плоское перо. Пишут деревянным инструментом под названием "калам", очень древний инструмент, который был до металлического… Но другая-другая, конечно, другая техника!

Е.Д. С приходом кириллицы, вернее с приходом православия. Были какие-то зачатки письменности до, но какие-то мифические, совсем примитивные. Назывались они "меты и резы" — палочки-галочки, которыми учитывали, кто кому сколько должен баранов или ещё чего-то.

На самом деле кириллица, в том виде, в котором монахи Кирилл и Мефодий её сделали, была конкреативной: прежде всего алфавит состоял из греческого, немножко там было от иврита, немного из латыни — в общем получился такой шрифт, который и являлся первой каллиграфией на Руси.

Потом во время Петра письмо было сильно реформировано, приближено к европейским формам. Более того, Пётр I вызвал голландских мастеров, которые составили новый алфавит. Сделали в каком-то смысле хорошо, в каком-то не очень… В общем сделали — как иностранцы! Скажем, если бы мне, не владеющему голландским языком предложили сделать шрифт для Голландии, я бы конечно сделал, но наделал бы обязательно много ошибок, потому что я не говорю на этом языке! И вот после этой петровской реформы мы до сих пор расхлёбываем проблему, которая там зародилась. Это был шаг, но в этом шаге была масса ошибок с точки зрения формообразования и соотношения с русским языком.

Е.Д. Есть несколько предположений. Самое главное, чего сейчас люди ищут — это доказательства собственных умений, раскрытия потенциала. Сейчас время, когда ты заходишь в магазин и всё доступно. Садишься за компьютер — я человек, который очень много работает за компьютером —делаешь, допустим, какую-то дизайнерскую работу и это всё, что по-английски называется ready-made (готовый), то есть ты компилируешь. Ты берёшь фотографию, потом берёшь готовый шрифт, потом берёшь какую нибудь готовую фактуру, всё это собираешь, как дети собирают кубики…

А что происходит, когда ты либо рисуешь, либо занимаешься живописью, либо делаешь каллиграфию? Ты создаешь! Ты настоящий креатор… Создаёшь из ничего! Как в Библии написано: «Сделал брение из плюновения!» То есть Господь плюнул на землю, и, смешав почву с собственной слюной, создал Адама… Из глины, вернее, из субстанции. И собственное произведение это — создание из субстанции. Поскольку я занимаюсь и тем, и тем, то могу свидетельствовать что это разные вещи… И удовлетворение от создания — разное! И ещё одно: когда ты пишешь красивые буквы, люди видят что ты действительно мастер! А когда ты набрал какую-то надпись — это другое в принципе. И мастерство здесь иного рода — режиссерское.

Чем больше промышленных вещей нас окружает, тем больше нам хочется чего-то вручную сделанного— "связанного на спицах". Это не только каллиграфия. Я знаю очень много людей которые, знаете чем занимаются? Они вручную отливают бумагу! Бумага же сделана, грубо говоря, из тряпья измельченного и измельченной древесины или старой бумаги. Она должна перебродить, измельчиться, в кашу превратиться. Потом на специальную сетку это вываливается и получается бумага. И туда ты можешь вмешать и лепестки, и волоски, и золотые нити, и драгоценные камни! В Москве, правда, нет таких магазинов, а вот в Берлине и во Франции, в европейских крупных городах продают такую бумагу, в основном она из Японии поставляется.

Я как-то недолго преподавал в Стокгольме. У меня там была выставка, и там есть маленькая школа, называется «Flora at lettere» — это значит "флора и письмо". Я прихожу на урок, а передо мной сидят люди… Мне тогда было лет 50, а они, наверное, семидесятилетние — состоятельные шведские пенсионеры. Я спрашиваю у организатора, что мне делать, чего они хотят? Он мне отвечает: «Скоро Рождество и Новый год, они хотят чтобы ты их научил писать красиво Merry Christmas and Happy New Year»... и по шведски ещё что-то… Он написал мне на доске необходимые слова, мы провели пять занятий, и они научились писать конкретно эту надпись, я им дал шикарные соответствующие перья, чернила, бумагу. И за пять занятий, они научились писать. Они были счастливы тем, что могут в конверт положить лично написанное… Могут это отправить или подарить… Потому что это — лично написанное!

Е.Д. Это вполне достижимая задача! Но, откровенно говоря, я коротко стараюсь не обучать, потому что это не обучение, а натаскивание; этот подход напоминает собаку Павлова. Там меня просто поставили перед фактом.

А другое дело, когда мы проходим алфавит, когда мы начинаем с палочек, когда мы начинаем понимать, какая бумага должна соответствовать какому перу. Вот после этого ты можешь написать всё! В этом и разница.

Можно, конечно, натаскать. У меня был случай вообще из ряда вон выходящий. На мой личный номер позвонил человек. Я, конечно, общаюсь в определённых кругах, но таких интонаций и вот такого голоса в моих кругах (машет отрицательно)… Но я когда-то служил в армии и у старшины был как раз такой голос: «Слушай! Меня можешь научить красиво писать?» Я ответил: «Да, почему бы и нет... Ваше терпение, ваши деньги и время, пожалуйста, приходите!» Голос говорит: «Да нет. Писать — не писать, мне нужно расписываться!» Я заинтересовался, говорю: «Приходите, поговорим!»

Он пришёл, такой амбал, огромный, вот с такими ручищами, я посмотрел, думаю, Господи как он перо-то держать будет... Руки все изуродованные, сбитые — руки настоящего работяги! Он мне объяснил, что в перестроечные времена, когда зарабатывали большие деньги, он был рабочим, потом прорабом, потом заработал денег и купил себе старый бульдозер, потом заработал ещё и купил экскаватор, а сейчас у него какое-то крупное количество строительной техники, которую он сдаёт в аренду. И он говорит: «Понимаешь? Мне приходится подписывать много накладных, какие-то счета, договоры, куча бумажек, связанных с этой техникой, с её ремонтом, арендой-возвращением, с её покупкой…» И говорит… Но это делает ему честь! Он говорит: «Вот я смотрю на свою подпись, а меня тошнит! Научи меня красивой подписи!» Я говорю: «Пожалуйста! Сколько занятий потребуется, я не знаю, у тебя руки-то в общем под это не приспособлены! Но научу. Но минимум раз пять придется прийти.»

Он приходил, кряхтел! Мы начали с того, что взяли его подпись… В принципе профессионал видит, как из плохой сделать хорошую, оставив суть. Я посидел, сделал пошагово, как ему отойти от этой подписи, заставил его писать медленно. Ни вот это! (взмах в воздухе) Потому что вот это делать — это нужно руку воспитывать очень долго! Писать медленно, по клеточкам. И он научился. Ни экстра-класса, конечно, но вполне приличная подпись получилась. Что-то занятий шесть или семь, не помню…

Е.Д. Довольный, да! Гордый!

Е.Д. Зайдите в хороший продовольственный магазин и посмотрите на упаковку. Там вы увидите довольно много ручного письма. У нас, правда, не так много — на Западе гораздо больше. Парфюмерия и вина; приглашения, кувертные карточки и меню, написанные от руки, хотя, конечно, они напечатаны большим тиражом, но так, что и не заметно, что это печать. Монограммы и вензели — это тоже поле деятельности каллиграфа.

Подарок в виде написанного каллиграфическим почерком от руки фрагмента вашего любимого стихотворения, преподнесенный в раме, — тоже бытовое применение. Например, вы пригласили меня на день рождения, а я, скажем, знаю, что вы любите Пастернака, даже знаю какое у вас любимое произведение, и прошу каллиграфа его от руки написать на хорошей бумаге. Вставляю это рукописное произведение в шикарную раму (как правило А3 формата) и дарю! Степень проникновенности и душевности подобного жанра невероятная: я долго жил в северной Европе, и там это практикуется: немцы, шведы просто ликуют, потому что подобрать шрифт под психотип человека, под характер текста — интимнейшая вещь! Я даже не знаю что может быть более проникновенным…

Потом каллиграфия — это памятники. У нас-то что творится на кладбищах с этими фото-портретами керамическими: это всё мерзость… Но понимающие люди — а они есть —заказывают простые камни, которые я проектирую, и на них шрифт. Когда-то я и сам вручную рубил, но сейчас не могу, физически уже не могу, да и нет у меня мастерской для такой работы, но у меня есть ученики — они делают это. Едут учиться в Англию и северную Италию, где такие надгробия особенно популярны, и есть мастера изумительные по этой части. Рубить по камню буквы — это тоже каллиграфия!

Потом ещё: хорошие фирмы или банки, чаще опять же на Западе берут мраморную доску и свою вывеску делают из мрамора, заказывают вырубку имени бренда у каллиграфа. Мой ученик Саша Трубин сейчас занимается такой работой.

Каллиграфия — это владение буквой. Понимаете, люди непосвящённые думают, что каллиграфия — это когда ты тонким пёрышком вот такие вензеля... А это только маленькая часть! Каллиграфия — это владение шрифтом!

Е.Д. Конечно! Когда-то, ещё до компьютеров и я проектировал. То есть сначала буквы рисовали рукой, потом уменьшали. Раньше их отливали в металле, а сейчас просто фотографируют и составляется так называемый фонт. Выверяется расстояние между ними (кернинг), регулируются разные размеры букв (кегель).

Люди, которые проектируют новые компьютерные шрифты, — это тоже художники, но уже отдельная сфера деятельности. Сейчас применяется иная технология: я участвовал в нескольких конференциях и преподавал в Британской Высшей Школе Дизайна на курсах, куда как раз шли люди, которые в перспективе стали специалистами по проектированию компьютерных шрифтов. Но я знаю систему обучения в Англии, Голландии, Германии, Израиле: там в обязательном порядке людей сначала учат рисовать букву, чувствовать пропорции, знать старые шрифты, ведь это огромный культурный пласт — проектирование шрифтов.

Микеланджело, Леонардо проектировали шрифты. Дюрер проектировал, даже трактат написал о шрифтах — «Руководство к измерению». Менее известен Лука Пачоли, но это уже специальный каллиграф, ему принадлежит труд «О божественной пропорции».

Е.Д. Я считаю, что каждый. Если у него не изуродованы руки и зрение более или менее… Ко мне приходят люди с разными способностями и как раз моя система торжествует в чём? Допустим, пришла девушка, с хорошими руками, с чувствительными пальчиками, с хорошим зрением, с хорошей координацией, конечно у неё быстрее пойдёт, чем у парня, который занимается боксом, но хочет и каллиграфией. Не то, что бы он не освоит — он освоит, но медленнее. И пока я не скажу, что вот теперь хорошо, теперь дальше можешь, следующую букву бери — только тогда он перейдет к новому уровню. Мы идём по буквам: от простых элементов к сложным. Я составил такую таблицу по усложнению движения внутри буквы, то есть движения пера… Поэтому я принимаю любого, просто я спрашиваю - как у вас? Если человек намерен серьёзно заниматься — пожалуйста! В музыке, конечно, иначе: должен быть слух. Здесь нет.

Вообще же влияние каллиграфии на состояние мозга чрезвычайно благотворно с точки зрения нейробиологии: среди каллиграфов много долгожителей! Но для спины это тяжело: лучше писать стоя — за конторкой.

Е.Д. Серьёзнейший вопрос! Несколько раз я пытался: меня приглашали в гимназию и школы мои ученики, которые там преподавали. Я проводил уроки со школьниками. Ничего путного из этого не вышло! Они начинали баловаться, шкодить, я, конечно, переводил это в шутку и показывал им всякие каракули, слава богу я умею их писать (смеётся) — вот тогда они были в восторге и начинали повторять… А вот каллиграфия, о которой вы спрашиваете… Я не знаю… Думаю, что здесь должны быть особые случаи. Одна моя ученица открыла школу для детей под Москвой, бесплатную, она просто такой альтруист! И у неё там появилась девочка: 12 лет потрясающие способности в каллиграфии! Конечно, это результат усидчивости, даже скромности… Каллиграфия особая вещь, она требует характера и выдержки: я, например, человек страшно импульсивный и очень не усидчивый по характеру. То есть антипод тому, что является добродетелями каллиграфа — ну совсем! Просто я уже взрослым осознал что хочу шрифтом заниматься, когда в институте учился.

Е.Д. В моё время у людей был почерк, потому что писали друг другу письма и лекции записывали, будучи студентами. То есть была ежедневная практика письма: нынче такой практики нет, потому что когда тебе что-то нужно — ты хватаешь ноутбук или телефон, планшет… Не важно! И бьёшь по клавишам… Откуда у тебя почерк возьмётся? Когда тебе надо писать от руки, это беда… Потому почерка у людей нет!

Кстати если говорить о повседневном письме — я не пишу шариковой ручкой, я предпочитаю новый инструмент, очень хороший для рисования, называется лайнер. Пишет даже лучше, чем дорогая перьевая ручка… Быстро! Продаётся везде, стоит рублей двести, но это очень хороший инструмент!

Вообще повседневные инструменты для хорошего письма производят Lamy, PARKER, Faber-Castell, ROTRING — немцы в основном и американцы. Отчасти приобретение премиальных пишущих инструментов — это вопрос действительно качественного ощущения от проведения линий по бумаге (но должна быть еще соответствующая бумага), в остальном же это вопрос не функций, а престижа.

Е.Д. Вам нужна будет деревянная ручка стоимостью от 100 до 200 рублей, перо стоимостью 100 рублей, тушь стоимостью 200 рублей и блокнот с хорошей бумагой стоимостью в зависимости от фирмы от 500 до 700 рублей. Вот набор, которого вам хватит на год. Бумага быстрее закончится.

Первые пол-года вам вообще больше ничего не понадобится, а потом несколько перьев нужно будет докупить. Может быть тушь какую-то другую. Туши есть разные, и часто одна не подходит под стиль письма, потому что стиль становится индивидуальным через некоторое время, и понадобится или тушь или так называемый Эколин — это такая современная тушь, либо чернила. Сразу это не понять: я наблюдаю за продвижением студента и вижу что у него немножко идёт борьба с материалом… Тогда я ему подсовываю другой, в мастерской же много всего… Подсовываю вместо туши эколин - более текучий… Или вместо этой бумаги — другую; заменяю тип пера. Таким образом экспериментируем, пока он не приходит к тому, что он набирает тот комплект, который соответствует его темпераменту.

Вообще же инструментарий огромен, но главное, что будет использоваться — это перо, или пэн: плоские перья различных размеров, острые перья. Перья отличаются степенью мягкости и другими различными свойствами. Сейчас появились кисти для каллиграфов, которые заправляются "браш-пэн" называются… Японцы делают очень хорошие инструменты — я сейчас ими работаю, называются параллель-пэн: они отказались от пера, предпочтя ему устройство из двух титановых пластинок, которые на расстоянии друг от друга в несколько микронов, и сквозь них проходит специальная тушь. Инструмент имитирует плоское перо. Это принципиально новый инструмент, который появился около десяти лет назад, и на него все перешли, потому что очень удобно. А древние инструменты — они самые простые! Палку заточил, в кровь убитого животного погрузил и пишешь.

Также мы используем сетки — бумага, по которой мы пишем: она достаточно тонкая и она берётся для того, чтобы не расчерчивать каждый лист, а подкладываешь шаблон этой сетки под лист и по нему писать. Для каждого размера-ширины пера есть своя сетка. И я сейчас разработал даже генератор сеток: ты закладываешь ширину пера, которым пишешь и тебе выскакивает эта сетка, ты её распечатываешь на принтере, подкладываешь под свою бумагу и пишешь. Там будут все линии, которые тебе нужны: линии габарита, высоты и линии наклона.

Е.Д. Я даю год! Рекомендую заниматься два часа каждый день, но конечно редко кто это делает. Поэтому я не говорю что это обязательно: по-возможности. Просто медленнее будешь идти, но тоже придешь.

Несколько случаев было, когда ко мне приходили люди, которые занимались самообразованием в этой области. Они заходили в такие дебри и в такие тупики, что вынимать их оттуда было очень тяжело, и хотя они внешне для дилетанта выглядели более или менее, но они сами пришли к тупику и почувствовали, что они куда-то не туда заехали и приходили за помощью. И пришлось вытаскивать их оттуда… И не всех, кстати, удалось! Было очень тяжело, но есть несколько удачных случаев которыми я горжусь!

Главное — читая и собирая информацию не пытаться импровизировать! Я бы посоветовал просто найти красивую какую-то букву, которая тебе понравится (буквицы какие-то в старинных книгах с рисунками, я это имею ввиду) и не пытаясь самостоятельно импровизировать, а просто её копировать! Я имею ввиду перерисовывать! То есть я вижу букву, беру карандаш — я не беру перо! Освоить перо — довольно сложная вещь. Вот смотришь и рисуй! Старайся рисовать точно! Потом раскрасишь! Повесишь на стенку или положишь себе под подушку! То есть занимаясь самообучением не надо импровизировать самостоятельно. Просто повторять за хорошими понравившимися образцами — это путь. Пока не найдётся учитель.

Е.Д. Мы занимаемся заданиями очень сложными — развитием формообразования… Одно из заданий школы, когда мы выезжаем: я хожу по берегу моря и ищу камни, затем каждому студенту даю камень, и они должны нарисовать прожилки, форму прожилок. Дальше они пока не знают что будет! А потом я им говорю: вот это модуль-сетка, по которой вы должны построить весь алфавит. Понимаете, это даже не каллиграфия, это — развитие сложного образного мышления, переходов. Таким образом они начинают понимать что шрифт — это не что-то такое придуманное. Они вообще начинают по-другому видеть. И они везде начинают видеть шрифт! А когда пошагово это организуешь, оно естественно получается!