Timeless classic with today's flair
автор: МАРИЯ ПАВЛОВА
Мексиканская кастовая живопись
В колониальную эпоху людей, рожденных от испанца и индеанки (реже от индейца и испанки), называли метисами. Иногда они воспринимались как испанцы, иногда – как индейцы, в зависимости от преобладающих черт во внешности; однако они никогда не принимались полностью «как свои» ни испанцами, ни индейцами. У них не было места ни в одной группе. Часто метисы получали образование, как если бы они были испанцами, поскольку считалось, что сын испанца не должен быть воспитан, как индеец. Родители метисов часто давали взятку властям за то, чтобы их дети в свидетельствах о рождении записывались, как испанцы. Но, несмотря ни на что, они всегда считались низшими людьми, без права занимать административные или церковные должности, а также не могли наследовать имущество по прямому указанию Карлоса V в 1549 году

Метисы составляли некую полу-асоциальную группу, которая сосуществовала с другими кастами, столь же не привилегированными, и подверглись дискриминации испанцами и креолами (детьми испанцев, рожденными уже в Новой Испании).
Потомки метисов
Очевидно, что метисы смешивались с другими расами, которые сосуществовали в Новой Испании, и которые получали свои собственные имена в связи с их цветом кожи и типом внешности. Таким образом, ребенка от связи метиса с испанцем, называли «castizo»; от связи метиса с индейцем - «cholo» или «койот»; но если связь имела место с castizo, то возникла «харнизо». Вскоре этих названий стало столько, что даже современники путались в них. А поскольку процесс происходил сразу во многих странах, то и названия разнились от региона к региону.
Кастовая живопись
В Старой Испании все эти чудеса были в диковинку, поэтому появился целый жанр живописи, который так и окрестили – «кастовая живопись». В ней художники пытались передать разнообразие новых рас, от внешности до манеры одеваться, от жилищ до отношений внутри таких семей. Говорить о соответствии картин реальной жизни почти не приходится – изображения всегда зависели от отношения самого художника к людям, которых он писал. На одних полотнах мы видим почти парадные портреты: нарядно одетая красивая семья, позы изящны, пейзажи пасторальны. На других – дерущиеся родители, кричащие дети, нищая обстановка. Как всегда, истина, скорее всего, была где-то посередине, но тем не менее, эти портреты пользовались популярностью и спросом.

Но сначала давайте поговорим о людях, которые считались в Старом свете столь экзотичными. Их повседневность очень часто была далека от райской.
Матери метисов
Ожидаемо и предсказуемо, что на плечи женщин из числа коренного населения ложились все тяготы и издевательства из-за тех детей, которых они имели с испанцами (почти всегда в результате насилия, а не обоюдного согласия). Изнасилование женщин из числа коренного населения началось с самого завоевания Мексики, оно было инициировано людьми Христофора Колумба, о чем есть много свидетельств (часто довольно циничных и откровенных).

Хотя некоторые испанские женщины и прибыли на поселение в Новую Испанию, их все еще было мало, что и приводило к изнасилованиям индейских женщин. В некоторых случаях дело заканчивалось браком, но чаще – обычным сожительством. Очевидно, что такая женщина не имела гражданских прав. Эти сожительства очень распространились и приводили общество в определенный хаос. Хесус Бустаманте, историк, пишет: «Свободные, стабильные или временные отношения белых с женщинами из числа коренных народов по-прежнему считались нормой, даже когда в конце XVI века доля женщин европейского происхождения была сбалансирована в пределах доминирующей группы. Это повлияло на структуру семьи, поскольку рядом с законным браком сохранились другие «браки», которые не были легитимизированы, но были относительно стабильны. Ситуация осложнялась практикой «признания» внебрачных детей, широко развитой с первых лет завоевания».

Смешанных союзов между испанцем и индеанкой Новой Испании было намного больше, нежели между испанкой и индейцем. Для белой женщины связь с индейцем считалась абсолютным позором. Настолько, что в случаях изнасилования, женщины предпочитали не возвращаться к своим соотечественникам и оставались жить среди индейцев. Для них это равнялось социальному самоубийству...
~
~
Социальное положение метисов
Касты, которые формировались в Новой Испании, были результатом настоящей человеческой трагедии. Метисы и другие смешанные расы считались и испанцами, и чистокровными индейцами существами без какой-либо социальной или расовой ценности. Испанцы пользовались их маргинальным статусом для эксплуатации, индейцы молча презирали.

Метисы подверглись многим запретам. Так, например, они не могли носить оружие, быть служащими, судьями, мэрами. Они не могли быть военными, учиться в университетах или занять место в церковной иерархии. Их принимали (и то очень неохотно) только тогда, когда они могли доказать, что они являются законными детьми испанцев. Таким образом, список профессий и занятий для метисов был весьма ограничен: они могли стать ремесленниками, столярами, каменщиками, рабочими. Все эти ограничения сохранились даже тогда, когда количество метисов значительно увеличилось.

Именно важность регулирования смешанных союзов привела короля Фердинанда Католика в 1514 году к решению издать указ, подтверждающий любой брак между кастильскими мужчинами и женщинами из числа коренного населения. Закон 1514 года юридически признал реальность, которая станет одной из основных характеристик испанского колониального опыта и последствия которой будут влиять на социальную жизнь Латинской Америки по сей день: насильственные связи.

Отношения между кастильцами и индейцами росли в геометрической прогрессии по мере развития колонизации островов Карибского моря. Многие поселенцы женились на дочерях местных касиков по местным обычаям и по законам католической церкви с целью наследования земель. Эта супружеская тактика, практикуемая с регулярностью в Ла-Эспаньоле, привлекла внимание третьего правителя острова Фрая Николоса де Овандо, и вот почему.
Политическая проблема
Такие браки влекли за собой доселе невиданную и опасную вещь: создание новой местной аристократии, основанной на землевладении и воспринятой как местным населением, так и поселенцами. Овандо пытался ограничить смешанные браки, все еще находясь в юридической неопределенности. Старое дворянство впервые сталкивалось с такой конкуренцией: не с потомками благородных родов, а безродными авантюристами, привыкшими действовать силой и наглостью.

На юридическую действительность смешанных браков также влияла дополнительная проблема: правовой статус индейцев. Неоднозначное положение индейцев создало большую неопределенность в отношении законности смешанных браков и их потомков. Такая неопределенность исчезла только в начале шестнадцатого века. Хотя официальная позиция католических монархов в отношении индейцев все еще не совсем ясна в 1495 году, всего пять лет спустя, в 1500 году, монархи издали указ, запрещающий их порабощение.

Политика защиты коренных американцев, инициированная Изабеллой, была продолжена ее супругом, королем Фердинандо: Законы Бургоса, обнародованные в 1512 году и дополненные Законами Вальядолида 1513 года, пытались подавить злоупотребления испанских колонистов. В этом контексте, закон 1514 года, хотя и имел гораздо меньшие масштабы, предполагал больший прогресс в утверждении прав индейцев. Несмотря на то, что мужчины-кастильцы жили с женщинами-индеанками и до 1514 года, закон считался необходимым, поскольку в большинстве случаев эти отношения не имели правового статуса.

С другой стороны, смешанный брак являлся инструментом обращения индейцев в Христианство. В 1503 году католические монархи даже отправили губернатору Овандо распоряжение о поощрении смешанных браков в надежде облегчить евангелизацию местного населения. Несмотря на его важность, указ 1514 года страдал от очевидных трудностей его применения и контроля. Указ Фердинандо Католика восполнил пробел в законодательстве в отношении правового статуса индейцев, обеспечив легитимность и равенство потомков, возникших в результате смешанных браков.

Он не только признал существующую реальность, но также открыл дверь для культурного симбиоза, который был исключительной характеристикой испанской империи, и который сделал испанский колониальный опыт уникальным по сравнению с опытами других европейских империй. Разумеется, на этом благом намерении дело не закончилась, но это уже совсем другая история.
Ключевые представители жанра кастовой живописи
Интерес к «кастам» возник около 1710 года, когда наместник Фернандо де Аленкастер Норонья и Сильва, герцог Линаресский [Fernando de Alencastre Noroña y Silva, duque de Linares], захотел познакомить короля Филиппа V и его двор с различными расовыми смесями Новой Испании. Серии картины были поручены известным художникам того времени, таким как Хосе Хоакин Магон, Хосе де Паес, Андрес де Ислас, Мигель Кабрера, Висенте Альбан и Франсиско Антонио Вальехо. Так родился жанр кастовой живописи, искусство, которое сохранялось в течение ста лет, став шагом вперед перед необходимостью назвать и классифицировать население Новой Испании.
Мигель Кабрера
Мигель Кабрера (Miguel Cabrera, 1695 – 1768), наиболее известный представитель кастовой живописи. И хотя прославила его вовсе не она, судьба этого человека довольно интересна. Достоверно о нем известно мало, но тем более интригующе выглядит его биография. Будучи сыном неизвестных родителей, и усыновленным семьей далеко не благородного происхождения, он сделал блестящую карьеру в живописи.
«Кастовая живопись» – только часть его творчества. Прославила Кабреру религиозная живопись, а современному зрителю он известен благодаря портрету сестры Хуаны Инес де ля Крус, мексиканской поэтессы, философа, впоследствии монахини.

Деятельность Мигеля Кабреры не ограничивалась живописью. По-видимому, художник получил блестящее образование. Известен его труд об иконе Девы Марии Гваделупской, покровительницы Мексики, очень почитаемой в стране до сих пор. Ученый трактат о главной святыне государства не мог быть написан человеком, не имеющим специальных знаний.

Вернемся к «кастовой живописи» Кабреры. Будучи человеком смешанной крови, жившим среди людей разных «каст», Кабрера прекрасно знал материал. На его полотнах люди, которых общество считало вторым сортом, выглядят если не царственно, то очень изящно. Единственный минус его работ – по ним нельзя судить о быте и жизни написанных им людей: в стиле барокко даже бедность становится благородной. Но такая приукрашенная действительность была по нраву богатым ценителям, и работы Кабреры были самыми выставляемыми в его время.
Хосе Хоакин Магон
Творчество другого представителя «кастовой живописи» - Хосе Хоакина Магона (José Joaquín Magón, ¿? - 1770) – и вовсе слабо изучено. О нем практически ничего не было написно вплоть до 2016 года, когда историк искусства Алехандро Андраде Кампос (Alejandro Andrade Campos) выпустил книгу, посвященную исследованию жизни и творчества художника. Его живопись собиралась буквально по крупицам: из частных коллекций и небольших церквушек, где она хранилась. 80% его работ, опубликованных в книге, ранее были абсолютно неизвестными.
«Кастовая живопись» Магона менее романтизирована, нежели работы Кабреры. Тем не менее, художник оставил на некоторых полотнах краткую характеристику изображенных людей. Так, по его мнению, метисы, рожденные от испанца и индеанки, отличаются простотой, скромностью и спокойным нравом, а вот потомки метисов и мулатов склонны к воровству.

О частной жизни Магона известно совсем уж мало. Есть сведения, что он был мулатом – в XVII - XVIII вв., когда каст стало так много, что они перестали умещаться на картинах, социальные лифты работали уже более-менее исправно: талантливые люди ценились независимо от происхождения.
Хосе де Паез
Хосе де Паез (José de Páez, 1727 – 1780), кажется, от своей биографии оставил нам только имя. Даже даты его рождения и смерти известны нам лишь предположительно. Как и у предыдущих художников, основным его творчеством была религиозная живопись. Его «кастовая живопись» несколько схематична и идеализирована, лица и фигуры людей соответствуют стандартам эпохи, и все его образы похожи один на другой. Его стиль некоторые специалисты характеризуют, как «сентиментальный». Тем не менее, хотя Паезу не удалось затмить славу Кабреры, он получал много заказов от францисканского ордена, а сейчас его работы продаются с аукционов в частные коллекции.
Похожие материалы
Популярные публикации из рубрики "Интервью с Наследниками"