С-ра Х. Д. Л. Вы хотите спросить о моем возрасте, правда же? Не стесняйтесь. Мне почти 94 года, и я не боюсь об этом говорить. Как-то моя бабушка в ответ на комплимент о том, что она вечно останется юной и прекрасной, сказала: "Боже упаси, что вы! Быть вечно юной – мечта тех, у кого ничего нет, кроме юности и красоты. А я не хочу быть такой."

С-ра Х. Д. Л. Мало... Я – поздний ребенок. Маме было уже 40 лет, бабушке – около 65. Но она приезжала к нам, пока я была маленькая, и я помню, что она была очень красивая. Дедушку я помню больше. Он прожил дольше бабушки, вообще, был очень крепким человеком до последнего.

С-ра Х. Д. Л. Кабальеро! Он был настоящим кабальеро. Очень скромный человек.

С-ра Х. Д. Л. Вы ничего не увидите в фильмах. Вам не покажут таких людей. Их нет больше, понимаете? Откуда их взять в кино? Актер не сыграет того, кем он не является, это невозможно!

С-ра Х. Д. Л. Время. Они морально устарели, стали не нужны.

С-ра Х. Д. Л. Не думаю. Когда говорят, что революция обнажила в человеке самое худшее, или самое лучшее, я в это не верю. Обнажите меня, и вы увидите только то, что у меня есть. А чего нет, того нет. Так и тут: при чем революция, если в тебе нет доброго?

А мой дедушка – знаете, каким он был? Хотите, я расскажу случай, которому сама была свидетельницей? Мне было лет пять, и мы с дедушкой поехали к его другу на ранчо. И вот дедушкин друг сказал, что тут недалеко есть старая асьенда, уже в руинах, но все еще прекрасная, и завтра мы можем поехать посмотреть на нее. А мой дедушка очень любил архитектуру, увлекался старинными колониальными постройками. Так вот, мы приехали.

Асьенда показалась мне дворцом! Там даже деревянные полы сохранились в коридоре, представляете! Пока дедушка с другом что-то обсуждали, я играла в принцессу: носилась по анфилладе. Там было много комнат, и я во все заглядывала и всех звала на бал. И вот в одной комнате я... я не помню, как это вышло... я топнула ногой в углу у окна, и кусочек этого деревянного настила отстал. Открылся, как крышечка. Там был тайник!

С-ра Х. Д. Л. Да. Золото. В монетах. Я позвала дедушку и его друга, конечно. Они пришли, стали рассматривать. Не знаю, сколько золота там было, мне тогда показалось, что очень много! Я спросила: дедушка, мы его заберем? На что он мне ответил: это положено не нами и не для нас. После этого они с другом укрепили тайник, накидали сверху того, что тут валялось, и меня увели.

С-ра Х. Д. Л. Вот представляете теперь, какие это были люди? Кто сейчас бы так сделал? Дедушка мне запретил строжайше болтать об этом золоте! Он сказал, что у всякого клада есть хозяин, и вот он станет его искать, а мы его украли! Я очень этим впечатлилась тогда и никому не рассказала.

С-ра Х. Д. Л. Я уже сказала, что я – поздний ребенок. Моя мама вышла замуж в 16 лет, отцу было 24. Брак был по большой любви! Отец всю жизнь боготворил маму... Мою маму звали Хосефиной, поэтому старшую дочь тоже так назвали. У меня была сестра на 20 лет старше меня, которую я никогда не знала.

С-ра Х. Д. Л. Она ушла из дома.

С-ра Х. Д. Л. Я не знаю подробностей, в семье никогда об этом не говорили. Мама ждала меня, когда это случилось. По каким-то отрывкам разговоров я поняла, что сестра тайком вышла замуж и уехала с мужем, вычеркнув семью из своей жизни. Поэтому, когда я родилась, отец сказал, что меня будут звать Хосефиной, потому что у них нет больше дочери с таким именем. Но мама... она настояла на том, чтобы имя немного переиначить, и я стала Хосефой. Думаю, мама очень переживала...

С-ра Х. Д. Л. Что вы!!! Конечно же, нет! Разве можно спрашивать о таких вещах?

С-ра Х. Д. Л. Мой отец не был жестким человеком. Он не запретил бы этот брак без очень веской причины, если она была. Думаю, дело было в другом... Но я знаю, что отец не выгонял ее из дома. Она ушла сама.

С-ра Х. Д. Л. Нет. А зачем? Что бы я ей сказала? Что я заменила ее? Это была бы неправда... Не надо искать того, кто не хочет быть найденым.

С-ра Х. Д. Л. Не было. Бабушка говорила, что есть вещи, которые ребенок должен перенять из воздуха. Например, музыке нужно специально обучаться, а вот хорошим манерам девочка должна выучиться от родителей. Если девочку учит манерам неизвестная женщина, это неправильно. Манеры должны... в воздухе носиться, понимаете! Девочка красиво себя ведет не потому, что ее натаскали, а потому, что дома все так себя ведут и это естественно для нее.

С-ра Х. Д. Л. Моя мама! Она была королевой! С ней никто не мог сравниться. Мой отец был так горд, когда выезжал с ней куда-нибудь. И дома он очень любил разговаривать с ней. Знаете... у нас почти не было друзей, мало кто к нам приезжал. Я потом только поняла, почему. Моим родителям просто было хорошо вдвоем, им никто не был нужен.

С-ра Х. Д. Л. Да, есть! Я ее слышала сама от мамы. Это история про мамину племянницу. Когда началась революция, той было 5 или 6 лет. Однажды к ним в асьенду приехал Панчо Вилья со своим людьми. Все перепугались! Такое время было смутное, что и от кого ждать, кто знает... Вошел Панчо Вилья, сел на стул посреди залы. За ним его люди. Вся семья перед ним. Он молчит, и все молчат. Он достал сигару и вертит ее в руках. А девочка это увидела и подумала: что же все стоят, гостю же нужно огня подать! И вот она схватила такие железные щипцы, подхватила уголек из камина и подала ему. Он прикурил, вытащил монетку из кармана и дал ей. Потом докурил сигару, встал, сделал знак свои людям, все вышли... и уехали.

С-ра Х. Д. Л. Она всех затронула... Но вот я родилась уже после революции, и мне ничего плохого не рассказывали, если оно и было. Официально было принято превозносить революцию.

С-ра Х. Д. Л. Это тоже было то, что носилось в воздухе. Понимаете? Все знают, но никто не говорит вслух. Как хорошие манеры. Садясь за стол, вы не проговариваете: вот я беру в руки вилку. Вы просто садитесь и обедаете. Так и с этим.

С-ра Х. Д. Л. Я не знаю, как в других семьях, но в нашей никогда не делили время на «до революции» и «после революции». Может быть, не до того было. Родители никогда при нас ни о чем вслух не сожалели и не жаловались. А я в свое время как-то и не задавалась этими вопросами. А вообще... вот ваша русская революция описана очень подробно, и белыми, и красными. А наша – она же совершенно не описана! Такой пласт!.. Одни фильмы остались, и те уже сняты после.

С-ра Х. Д. Л. Смотрели фильмы с этой актрисой... красивая женщина, но ей доставались роли каких-то бесноватых... Мария Феликс! Да! Я всегда ее жалела: так мало таланта, и столько гонора.

С-ра Х. Д. Л. Она... ну, вот вы же смотрели ее фильмы? В одном фильме с Педро Армендаризом – красивый мужчина, очень талантливый, мы его любили – сцена (речь идет о фильме "Enamorada" (1946): он просит ее показать ножку, а она показывает ему обе и дает две пощечины. Боже! Такого быть не могло никогда! В мое время такого быть не могло, а там речь о дореволюционных годах! Да что вы! Девушка, незамужняя, среди бела дня поднимает платье на площади перед мужчинами, а потом дерется с солдатом!! Господь с вами! Как это возможно? Никак! Дрались только женщины из заведений, они много пили. Как же не бесноватая!

Хотя... вот на одном фильме моя мама заплакала... Он был про революцию как раз. «Кукарача». Там еще сыграла другая актриса, вот та была очень хорошая, Долорес дель Рио.

С-ра Х. Д. Л. Я не помню фильма... Но там было так: в церкви вдова, героиня Долорес дель Рио, молится об убитом муже, а эта Кукарача... Мария Феликс, она приходит ее оскорблять. Мария Феликс играла полковую проститутку. Она говорит вдове: революция даст тебе нового мужчину. А вдова называет ее солдафонкой. Тогда Кукарача так вспыхивает, хочет что-то ответить, но заливается хохотом и уходит. И вот тут мама заплакала.

С-ра Х. Д. Л. Она сказала, что Кукарача засмеялась над наивностью вдовы. Над тем, что ей недолго оставаться праведницей. Ее муж убит, дом разрушен, повсюду война, а жить надо...

С-ра Х. Д. Л. Да... Эта роль Марии Феликс была самая странная. Я не поняла, что хотели показать этим фильмом. Но вот маме эта сцена что-то напомнила.

С-ра Х. Д. Л. Если и так, как можно женщину о таком расспрашивать? Да еще мать! Нет, это невозможно.

С-ра Х. Д. Л. По линии отца – из Леона. А по матери – часть из Франции, часть из Испании, но я не знаю, откуда.

С-ра Х. Д. Л. Да! И могла бы течь кровь тараумара, случись мне родиться позже. Мой прадед женился на женщине тараумара после смерти прабабушки. Она работала в его доме, была кем-то вроде экономки. Овдовев, он женился на ней, и у них родился сын.

С-ра Х. Д. Л. Не одобрялись. Но так что ему с того? Он был уже в годах, жена умерла, у детей свои семьи. Захотел и женился. Кому он был обязан отчитываться?

С-ра Х. Д. Л. А как? Тогда все было строго: сын не мог перечить отцу! Будь ты хоть национальным героем, а отец как скажет, так и будет. Это сейчас с детьми носятся, а тогда воля отца была выше закона. Если отец прикажет идти убить кого-то, ты пойдешь и убьешь. И все. Отец велел. Никто не осудит.

С-ра Х. Д. Л. Говорили, что он умер лет 4-х. Но если бы он выжил, отношения были бы хорошими.

С-ра Х. Д. Л. Пойти против воли отца – вот это вызов обществу.

С-ра Х. Д. Л. Нет. Разве что какие-то совсем далекие, о которых даже преданий не сохранилось. Какой-то такой нетипичный брак мог позволить себе состоявшийся человек. С положением, с деньгами. С авторитетом. Молодые люди подчинялись родителям.

С-ра Х. Д. Л. Случались. Но вот смотрите, сейчас каждый сам себе хозяин, родители – не указ, общество – не указ, а стал ли кто-нибудь счастливее? Те же драмы. Раньше люди были дисциплинированы. Умели держать себя в руках и делать, что должно.

С-ра Х. Д. Л. Да все вообще! Не прыгать от радости. Не кричать от страха. Не скандалить. Не спешить. Быть спокойным и сдержанным. Это потом заговорили о вреде подавления эмоций, уже в мое время. И что? Люди стали, как обезьяны... Какой у вас стереотип мексиканца? Не бойтесь, скажите, я сама уже полжизни в Штатах и сужу со стороны. Ну, кто такой мексиканец? Кричит, размахивает руками, обманывает, не работает, ищет легких денег, ведет себя, как полный придурок, простите. А этого не было, понимаете? Мексиканцы были не такими. Вот вы знаете, что еще до 90-х годов если юноша приглашал девушку на свидание, то ее мама шла с ними? Вот как было!

С-ра Х. Д. Л. Никак! Все эти Аделиты, солдатки, выполнили свою роль в определенный момент и на этом все закончилось. Если вы имеете в виду, что женщины сразу же пошли работать, или в науку, или в политику... то нет, ничего этого революция им не дала. Это все пришло потом.

С-ра Х. Д. Л. Честно? Вы это напишете? Было убито много народу.

С-ра Х. Д. Л. И все. Бедные остались бедными. Жулики разбогатели. Ах, да! Рабочий день сократили. Но это можно было сделать и без братоубийства.