А.Н-Л. Слово греческое, и я не думаю, что здесь нужно искать какие-то тайные смыслы в этимологии. Аристократия – «власть лучших». Другое дело, что в разные эпохи под «властью», под «лучшим» и под «аристократией» как таковой понимались разные явления.

А.Н-Л. Конечно, в далекой этимологии эти слова вполне могут быть однокоренными. Однако древнегреческое слово не ассоциировалось с ариями-персами, которые грекам были хорошо известны.

А.Н-Л. Это не совсем одно и то же. Элита традиционно понимается либо как «лучшие в своей сфере», либо просто как те, кто обладает властью, принимает решения, значимые для большинства. Аристократия же – вполне определенный стиль и тип сознания. Сталинское или брежневское окружение – несомненная элита, но как же далеки они от аристократии! Элита есть в любом обществе, аристократия – далеко не в любом. Тем не менее, история показывает, что при благоприятных условиях элита со временем непременно приобретает аристократические черты.

А.Н-Л. Совершенно справедливо поставленный вопрос. Аристократия очень разная во времени и пространстве, то есть в истории и географии. И, действительно, есть неизменные базовые черты, а есть вполне ситуативные, не слишком важные. Из самых сущностных – чувство рода, семьи, ощущение себя под постоянным взглядом предков и потомков, ответственность перед ними, страх их опозорить своим поступком – фамильная честь, одним словом.

Это и чувство внутренней свободы – когда ты не зависишь от сиюминутной моды и внешней оценки, когда ты понимаешь, что ты – источник, а не последователь каких-то норм и установлений. Я бы еще добавил – свобода от денег и от необходимости работы. Возможно, современному человеку это покажется странным, но карьера и материальное благополучие не являются большой ценностью для аристократа.

А.Н-Л. Это как раз то, что вторично и ситуативно. Действительно, охота и рыбалка составляли основной досуг аристократии в разных культурах во все времена. Да и мех для северных народов – несомненный признак высшего сословия. Однако обычный человек, поедающий стейк в ресторане, виновен в смерти животного не меньше, чем титулованный участник лисьей охоты. И, конечно, если какой-нибудь европейский герцог публично откажется от убиения и поедания животных, никто его не осудит и не лишит титула.

А.Н-Л. Не могу сказать, что это какой-то особый проект. Когда я писал роман «Аристократ», мне показалось интересным сделать некий свод общих правил, актуальных для аристократов современной эпохи. И, разумеется, в большей степени я имел в виду представления о духовном аристократизме, нежели социально-историческом. Ну и, конечно, здесь была попытка вывести некий набор универсальных аристократических констант, свойственных всем эпохам. Впрочем, сейчас я не уверен, что мне это удалось вполне.

А.Н-Л. Это как раз тот пункт, в котором я и сейчас абсолютно уверен. Профессионализм – важная ценность в современном западном мире, но, увы, совсем не аристократическая. Это базовая и определяющая ценность среднего класса, буржуазии. Аристократ же не может быть профессионалом, потому что профессионализм предполагает работу, профессию, карьерный рост – все то, что для аристократа неприемлемо. Все эти категории – работа, труд, карьера – налагают ограничения, создают несвободу, диктуют внешние обязательства и формы ответственности. Для аристократического сознания всё это смерти подобно. Это, тем не менее, не значит, что аристократ боится и избегает ответственности – вовсе нет. Просто она должна исходить от него самого, а не диктоваться откуда-то извне.

Другое мнение: Александр фон Ган об аристократах и олигархах

А.Н-Л. Сложный вопрос. Вернее, с бизнесом-то как раз просто: бизнес интересуется деньгами, прибылью, в этом его смысл, он колоссально несвободен от статей дохода – аристократу же всё это чуждо по определению. Он считает, что всё, что ему нужно, у него уже есть по умолчанию. А вот что касается войны… Я не думаю, что рыцарственная воинственность – такая уж необходимая характеристика аристократа, хотя в Средние века, как мы знаем, всё это было весьма актуально. Скорее, здесь было важно проявление доблести, отстаивание значимости и величия своего имени и герба на щите.

А.Н-Л. Бедный аристократ — вполне традиционный образ. Особенно в буржуазную эпоху. Ранние же аристократы — рыцари — больше ценили власть, а деньги были одним из следствий обладания властью. Но то, что в обогащение есть своя метафизика, тоже несомненно.

А.Н-Л. О русской аристократии приходится говорить в прошедшем времени: потомки русских дворянских родов по сути ассимилировались с теми средами, в которых оказались после большевистского переворота. Если же говорить о русской аристократии, скажем, 19 века, то она занимает такую же срединную позицию, как и русская культура – между Европой и Азией, — будучи по происхождению европейской, конечно же.

Европейская аристократия тоже не единообразна. Скажем, английские лорды отличаются от испанских грандов. И все же, можно сказать, что в целом западноевропейская аристократия – более сдержанная, строгая, классичная, нежели русская, традиционно подчеркивающая роскошь и помпу. С другой стороны, мусульманские и дальневосточные аристократии куда более помпезны, иерархичны и деспотичны, чем русская.

А.Н-Л. Сегодня нет. По той простой причине, что сегодня в России нет аристократии – за исключением небольшого числа русских эмигрантов, которые никак не определяют российский социум. Если же говорить о дореволюционной ситуации, то, конечно, социальные диалекты там присутствовали в полной мере. К счастью, сохранились многочисленные аудиозаписи аристократов первой волны эмиграции. Там вы моментально слышите особенности русского великосветского языка.

Собственно, есть, пусть и некачественные, фонограммы с разговорами Льва Толстого, который, будучи потомственным графом, сформировал свою речь еще при жизни Пушкина, в первой половине 19 века – аутентичней не придумаешь. Если говорить о произношении, то это так называемая старшая московская норма, подробно описанная лингвистами. Если же говорить о лексике, то достаточно почитать романы того же Льва Николаевича, где много диалогов высшего дворянства той эпохи.

А.Н-Л. Для меня аристократ – некоторая идеальная модель, социальный образец, который, конечно, редко полностью воплощается в реальности. Это, однако, не значит, что таких людей вовсе нет, и что такому идеальному типажу нельзя следовать. Если же говорить о ключевом для аристократа стремлении стать лучше – то оно ведь по сути диалектично. Стараться быть лучшим, стремиться к совершенству – значит постоянно чувствовать свое несовершенство. Предела этому нет.

А.Н-Л. И верю, и знаю. Хотя, конечно, часто слышу суждения о том, что настоящий аристократ может быть только урожденным. И все же мой небольшой жизненный опыт наблюдений и размышлений вселяет в меня уверенность, что при должном внимании человек может воспитать себя по аристократическому образцу.

И, наоборот, рожденный аристократом при невнимании к себе может опуститься и вовсе потерять человеческий облик. Надеюсь, мой «Кодекс» кому-то пригодится. Вообще говоря, сама ценность аристократизма в нашу не самую благородную из эпох вовсе не очевидна. И если кто-то вдруг почувствовал интерес и влечение к нему – это само по себе и значимо, и ценно.